Ольга и Павел Сюткины
Журнал «Вокруг света», декабрь 2010
Чтобы устроить царское пиршество, совсем не обязательно подавать на стол лебедей, вполне можно ограничиться индейками и гусями. Традиция готовить для праздничного стола блюда из мяса птицы имеет многовековую историю. В старину на пирах в богатых домах подавали жареных лебедей. На Руси образцом служили, разумеется, великокняжеские и боярские застолья.
После раздачи хлеба из рук царя, в пиршественный зал на золотых и серебряных блюдах торжественно вносили украшенных перьями жареных лебедей с позолоченными клювами. Вот как описывал эту церемонию в «Записках о Московии» австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, дважды (в 1517 и 1526 годах) посетивший Московское княжество: «Стольники вышли за кушаньем и принесли водку, которую они всегда пьют в начале обеда, а затем жареных лебедей, которых в мясные дни они почти всегда подают гостям в качестве первого блюда. Трех из них поставили перед государем; он проколол их ножом, чтобы узнать, который лучше и предпочтительнее перед остальными, после чего тут же велел их унести. Все вместе сейчас же вышли за дверь. Возле двери в столовую стоял стол для разделки еды; там лебедя разрезали, положив на каждое блюдо то по четыре крыла, то по четыре ножки. …Когда мы начали есть жареных лебедей, они приправляли их уксусом, добавляя к нему соль и перец (это у них употребляется как соус или подливка). Для той же цели было поставлено кислое молоко, а также соленые огурцы, равно как и сливы, приготовленные таким же способом». Лебедей подавали «с топешниками», то есть с нарезанными ломтиками калача, опущенными в растопленное сливочное масло. А «потроха лебяжьи» – под «медвяным взваром», порой вместе с вареной говядиной или в пирогах.
По свидетельству Петра Петрея де Ерлезунды – посланника шведского короля Карла IX (годы правления 1604—1611) , «если их (жареных лебедей.- Прим. ред.) не бывает когда, хозяину тогда не много чести», как впрочем и гостям, для приема которых это парадное блюдо не готовили. Даже в бедственное «смутное время» начала XVII века, традициям не изменяли. В «Росписи царским кушаньям» — перечне блюд, подаваемых в различные дни к царскому столу, составленном для польского королевича Владислава (избранного московским царем в 1610 году), чтобы ознакомить его с порядками при московском дворе находим: «На велик день Государю подавали ествы: три лебедя, а к лебедям на скрыли (т.е. возле крыльев – прим.авт.) 60 яиц от тех лебедей». Правила царской трапезы не изменились и после воцарения Романовых.
Число подаваемых яств на пиру могло доходить до двухсот. Кроме лебедей, праздничные блюда готовились из журавлей, цапель, голубей, жаворонков, куликов и даже фламинго, правда, на последних охотились только ради их языков, которые ценились гурманами.
УТРАЧЕННОЕ НАСЛЕДИЕ
Кулинарные секреты средневековой русской кухни оказались в XVIII веке утрачены. Так основательно, что даже в середине XIX столетия Сергей Аксаков, автор знаменитых «Записок ружейного охотника…», недоумевал: «Не понимаю, отчего лебедь считался в старину лакомым или почетным блюдом у наших великих князей и даже царей; вероятно, знали искусство делать его мясо мягким, а мысль, что лебедь служил только украшением стола, должна быть несправедлива».
Мы можем только догадываться, что в старину птицу вымачивали в маринаде или кислом молоке, а затем готовили в русской печи, отчего мясо приобретало отменный вкус, ведь равномерный тепловой нагрев, без запекания на открытом огне позволял скорее томить, нежели жарить пищу, поэтому и мясо крупной пернатой дичи не усыхает, а делается сочным.
Восстановить эту технологию во всей ее полноте не представляется возможным. Устная традиция прервана, а указания письменных памятников глухи и невразумительны. Например, в упомянутой Росписи рецептура «взвара», который представлял собой уваренный до загустения соус к птице, из специй, лука, капусты, клюквы, брусники, уксуса, меда описывается так: «А к лебедям и во взвар, и в потрохи 45 золотников шафрану (1 золотник = 4,26 г. Прим.ред.), 3 ковша (в ковше помещалось примерно 0,75 л. Прим.ред.) бастру» (особого вида вина Прим.ред.) – или «на блюдо крошеного 4 золотника гвоздики, золотник корицы, ползолотника перцу».
Важную роль в достижении вкусового разнообразия играли в старину и растительные масла, ныне почти совершенно вышедшие из употребления — конопляное, ореховое, маковое...
Русская кухня первой половины XIX века подверглась значительному влиянию европейской, и особенно французской гастрономии. Приглашение иностранных поваров стало делом настолько обычным, что вскоре они почти полностью вытеснили у высшего дворянства русских кухарок. После Отечественной войны 1812 года волна патриотического подъема достигла и поварен, явились «квасные патриоты», пытавшиеся возродить интерес к национальной русской кухне. Однако в 1816 году Василий Левшин вынужден был с сожалением признать, что «сведение о русских блюдах почти совсем истребилось» и должно будет удовольствоваться только тем, что можно было собрать из оставшегося в памяти».
КУЛИНАРНАЯ АНТАНТА
Между тем повара-иноземцы приложили немало усилий, чтобы адаптировать французскую кухню к российским реалиям (продуктам, привычкам, способам приготовления). Итогом их усилий, а также встречного движения, русских кулинаров, творчески переосмысливавших иностранные новинки, стала современная (тому времени – середине XIX века) русская кухня с французским уклоном. Пионером «высокой» французской кулинарии был в России повар Мари-Антуан Карем, который прежде чем попасть ко двору Александра I, служил у Талейрана, принца-регента Георга английского, банкира барона Ротшильда и даже получил прозвище «Повар королей и король поваров». Первым делом он ввел в употребление в России вместо тяжелого ржаного кислого теста легкое дрожжевое и слоеное из пшеничной муки, что позволяло делать крошечные «на один укус» пирожки. Они прочно заняли место закуски, подаваемой к предобеденной рюмке водки на особом столике, отдельном от большого обеденного. Туда же Карем переместил традиционные холодные блюда, подававшиеся прежде в середине обеда, и дополнил закусочный ряд винегретами и салатами, ранее неизвестными на Руси.
Нововведения коснулись и сервировки стола. Карем пытался внедрить в России тогдашний французский этикет, в соответствии с которым все блюда ставились на стол одновременно, горячие — на жаровнях или спиртовках. Считалось, что по дороге с кухни в столовую кушанье остывает и теряет достоинство. Гости наполняли свои тарелки сами. Неудобство заключалось в том, что есть приходилось не то, что хочется, а то, что ближе стоит. Поэтому французский этикет в России не прижился, а утвердился исконно национальный способ — это когда на столе стоят лишь холодные кушанья и фрукты. Горячие блюда подаются лакеями (позднее официантами) «в обнос»: зная меню всего обеда, гость может выбрать еду по вкусу. Кроме того, мясо, в том числе и дичь больше не подавали приготовленными целой тушкой, поэтому и принятое в старину ее украшение утратило смысл.
Одним из первых кодификаторов русской кухни с «европейским лицом» был Игнатий Радецкий. Изданный в 1852—1855 годах его трехтомный «Альманах гастрономов» до сих пор является одной из самых ценных антикварных книг по кулинарии. В предисловии к нему Радецкий писал: «В древнее и настоящее время, здравомыслящий человек не отказывает прихотям своего вкуса, тем более, что в пище находим единственную роскошь, которая нас не утомляет целую жизнь, но с удовольствием употребляется ежедневно; остальные же черты роскоши могут назваться мелочною прихотью». Среди этой роскоши — десятки оригинальных блюд из пернатой дичи, сочетающих в себе особенности русской и изящество французской кухни: вольвант с пульпетами из рябчиков, скворцы фаршированные с пикантом, гротан из печенок дичи, соте из гусиных печенок с труфелем. Однако, за вычурными названиями скрываются кушания очень незамысловатые. Например, «Canards braises, aux navets» означает всего навсего «Утка с репою», и приготовляется следующим образом: «Очистить и обжарить на вертеле назначенный для соуса утки, когда в половину будут готовы, снять, с огня и разрезав в порционные куски, сложить в обширную кастрюлю; между тем очистить и обточить правильно соответственнoe количество молодой репы, вымыть в воде и осушив на салфетке, сложить на растопленное в сотейнике масло и обжарить до колера, когда окончательно будет колероваться, посыпать мелким сахаром и заколеровав ровно, выбрать из масла в кастрюлю, где сложены утки, налить красным соусом и варить на легком огне, пока утки и репа не упреют, а соус выкипит, как быть должно: когда придут за кушаньем утки выложить на блюдо в перекладку с крутонами, средину наполнить репою, а сверху полить собственным соусом». И если знать, что французский красный соус — это коричневый мясной бульон, который получают при длительной варке (10-12 часов) предварительно обжаренных костей, а также различные специй, ароматических кореньев и трав, а крутоны — это ничто иное как обжаренные ломти хлеба, то приготовить такое изысканное блюдо не составит особого труда.
НОВЫЕ ВРЕМЕНА — НОВЫЕ ПТИЦЫ
В век просвещения происходит и еще одна важная перемена. Дикая птица уступает место домашней. Так в изданном Василием Левшиным в 1795—1798 гг. «Словаре поваренном, приспешничем, кандиторском и дистиллаторском» уже не повествуется ни о каких лебяжье- деликатесах, хотя в нем упоминаются жареные фазаны и рябчики, кулики и дрозды. Недостатка в дичине не было. Русский этнограф Александр Терещенко и в 1848 году отмечал, что «столько весною прилетает дикой птицы, что покрывает собою поля и реки. В Саратовской и Астраханской губерниях все пространство на протяжении 400 верст, бывает усеяно дикими гусями, утками, куропатками, перепелками, лебедями, журавлями, дрохвами (дрофами — прим. ред.), тетерями, бекасами, дупелями и другими птицами… Они пожирают хлебные стоги, приводят в крайнее разорение поселян». Поэтому добыча всегда была богатой. Но большая часть блюд уже к концу XVIII века готовится из домашней птицы.
В XX веке дикая птица и вовсе сделалась экзотикой до такой степени, что когда в руки хозяек попадают боровые, степные или болотные птицы, многие не представляют себе как надо их готовить и даже не знают, что вкус блюда зависит от созревания мяса. В отношении дичи неприменим принцип «чем свежее, тем лучше». Чтобы мясо обрело изысканный вкус его выдерживают определенное время (внутренности, разумеется, удаляют сразу). Мелкую дичь — 3-4 дня в зимний период и 1-2 дня летом, а крупную—6-8 дней и 2-4 дня соответственно. В ходе созревания под действием тканевых ферментов сложные белки расщепляются на простые, и мясо при готовке гарантировано будет мягким. Наиболее наглядным признаком готовности мяса считается легкое его позеленение. Правда, гурманы со стажем больше ценят перезревшее мясо, когда оно обретает выраженный зеленоватый оттенок и даже становится склизким. Такое мясо имеет пикантный вкус, называемый haut gout, и в принципе не требует сложной готовки. Его можно зажарить в духовке или на гриле. Для глухаря потребуется 60-80 минут, куропатки — 30-40, рябчика — 15-20, а перепел будет готов через 10 минут.
Дичина почти вышла из употребления, а вот ее традиционное «сопровождение» — кислые и соленые фрукты и овощи — перешло к домашней птице. Посему и до сих пор в Англии готовят индейку под соусом из крыжовника, а в США — под клюквенным, во Франции и Греции — под белым вином. В Германии, Литве, Дании принято запекать гуся, фаршированного яблоками, черносливом, рисом.
Тэги: гусь, дичь, история русской кухни, лебеди, перепелка, утка
Распечатать эту запись