Фаршированный язык

Главное блюдо на еврейский Новый год должно быть связано с головой, потому что Рош а-Шана — «голова года» Журнал «Огонёк» № 36 (5145) от 13.09.2010 

Гелия Делеринс
Вот и пришло время написать про Canter's — наступили единственные два дня в году, когда этот еврейский ресторан закрыт. Самый старый «деликатессен» в Лос-Анджелесе запирает двери на еврейский Новый год, Рош а-Шана, и на Судный день. Отправляйтесь, евреи, отмечать домой, с семьей.

Я прихожу в Canter's между двумя этими датами, как раз в Дни раскаяния, когда нужно проделать работу над ошибками. Говорят, где-то там, наверху, сейчас людей записывают в книги смерти и жизни. Праведников — в одну, злодеев — в другую, а всем остальным дают пока шанс заглянуть в себя. Но в Судный день — приговор. 

Вот я и иду в Canter's, потому что наступило время моего домашнего задания. Сажусь за столик с облупившимся пластиковым покрытием. Он тут с 1950-х годов, ничего не изменилось, для американцев здесь по-прежнему сидят Мэрилин Монро и Артур Миллер. Для меня Canter's — тоже машина времени, с единственным местом назначения, Москва шестидесятых. Та же обшарпанная мебель, пожилые кассирши с накладными халами на затылках выбивают чек, крутят ручку. Я прихожу сюда за тем, чего давно нет. За той Москвой, за детским куриным бульоном, за нежными клецками, за той, что их выпускала из ложечки, за тем, кто ел и похваливал. Нет больше никого.
Хорошо, что есть Canter's с таким же супом. В него щедро кладут утешительную домашнюю лапшу. Или огромную круглую клецку из мацы. Я прихожу сюда ночью — Canter's работает круглосуточно и без выходных. И это тоже правильно, неизвестно, когда тебя застигнет врасплох бесприютность.

Я здесь давно все перепробовала — и гусиную шейку, и селедку, и гигантские трехпалубные сандвичи с соленой телячьей грудинкой. И вроде пора уже начинать заглядывать в себя, но оттягиваю, вспоминаю вчерашний стол на Рош а-Шана — ничего ли не забыла? Специально не подала кислого и горького, даже уксуса и лимонов, только сладкое, чтобы сладким был и наступающий год. Поэтому в середине стола были яблоки с медом. В Canter's на салфетке начинаю список всей прошлогодней горечи и кислых обид. Что же поделаешь, придется звонить и извиняться, если не хочешь попасть не в ту книгу.

Ничего черного тоже не было, даже любимых баклажанов и кофе, а теперь пытаюсь выгнать мрачное из головы. Для этого на столе была хала — не продолговатая, а круглая. Говорят, что от круглой год будет полным, а жизнь — вечной. Но у меня не такие дальние планы, просто кажется, что если придется в этом году опять падать, то пусть я лучше уткнусь лицом в эту хлебную подушку.

Золото никогда не лишнее — морковные монетки в нежном цимесе. Он должен принести богатство, и пусть, не помешает. В атеистическом и безденежном детстве этой символики не знали, но цимес в жизни был все равно. А вот главное блюдо обязательно связано с головой. Потому что Рош а-Шана — «голова года» и еще потому, что «лучше быть в головах, чем плестись в хвосте». У кого — рыба, запеченная целиком, у кого — телячьи мозги в кляре, а у меня — всегда язык. В Canter's тоже подают язык, но на американский манер, выдержанный в рассоле. А я готовлю по старому домашнему рецепту.

Тэги: язык

Запись была опубликована Вторник, сентября 14, 2010 в 23:27 в рубрике Едальные Истории. Вы можете следить за развитием темы посредством RSS 2.0. Вы можете оставить комментарий или трэкбек с Вашего сайта.